сердцу моему так трепетно необходима одинокая птица.
Для того, чтобы найти то, что искал всю жизнь,
вполне достаточно просто заблудиться. ц.

saoirse ronan - сирша ронан
я долго не мог понять, что сердцу моему так нужна фанни венстра. рассветы встречаешь ты вот уже 18 лет, после чего ты посвящаешь себя живописи в колледже. знаешь, я слишком долго жду тебя, и скучаю.

давай поверим в сказку?
— А где тогда мой смысл?
— Надо поискать. Наверное он у тебя сидит глубоко. Но я уверен, что внутри каждого человека есть стремление к смыслу. Просто не все умудряются его отыскать. Но как только человек его отыщет, то он становится бесстрашным и неуязвимым, может делать безумные вещи. ц.

черный ангел печали, давай отдохнем, посидим на ветвях, помолчим в тишине. что на небе такого, что стоит того, чтобы рухнуть на камни тебе или мне?

как-то сложно было даже подумать, что просто взятие на понт может обернуться такими последствиями. я был в тот вечер слегка навеселе, уже заметно стемнело, мы со случайными друзьями зависали в парке. ты возвращалась домой по темным аллеям, накинув капюшон и опустив голову. один из парней что-то крикнул тебе вслед, но ты не обратила внимания, а только зашагала быстрее. слово за слово, меня окрестили самым старым в компании, заверили, что мне уже не по силам "склеить малолетку". тогда я рассмеялся, а сейчас меньше всего хочу, чтобы ты узнала эту историю.
в тот вечер я повелся, встал и пошел за тобой. быстро догнал, настойчиво пытался разговорить, но ты все равно молчала и явно не была в восторге от такого общества посреди ночи. помню, как ты сорвалась на бег и с грохотом захлопнула за собой дверь, когда мы подошли к твоему дому, несмотря на то, что я даже не пытался тебя преследовать.
и хотя большая часть собутыльников забыла об этой мелочи уже через пару часов, я не забыл. искал с тобой встречи, выслеживал, хотя сам не знал, зачем мне это нужно. и однажды, выжидая тебя под забором вашего участка, я услышал крики со двора. мужик был в бешенстве, я видел его силуэт за тонкой белесой шторой, слышал громогласный ор уже на дороге. но вскоре все стихло. еще через минуту из дверей выбежала ты с раскрасневшимися от накатывающих слез глазами.
как я узнал многим позже, твой отец часто прибухивал. не знаю, что стало с матерью, но она очень давно не появлялась в вашем доме. и в тот раз, и в многие другие он напивался в дюпелину и поднимал руку на тех, кто был рядом. а ты вовсе не любишь улицу и веселые компании, как мне казалось раньше, а просто сбегаешь от него. но ты любила своего отца, всегда старалась быть хорошей дочерью, славно училась. тебе важно было услышать слова о том, что он гордится тобой, но что бы ты ни делала, этого не происходило.
а я по-прежнему лез к тебе в душу, старался быть тем, о ком мечтают поголовно девчонки, а особенно подростки, с одной лишь только целью - затащить тебя в постель. но ты практически никогда не поддерживала со мной разговор, молча шла, а я был надоедливой дворовой собакой, которая с монотонным, ничего не означающим лаем бежит за прохожими. такие прогулки продолжались несколько месяцев. я регулярно провожал тебя до университета, а после конвоировал до дома. и в один из таких вечеров я зачем-то поднял тему твоего отца. говорил много, часто перегибал палку, и меня унесло. ты не выдержала и впервые в потоке гнева и отчаяния выплеснула свои эмоции.
я не знаю, что произошло в тот момент, но это заставило и меня пересмотреть свои цели. ты не была девушкой "ву", не веселилась, как твои сверстницы, и не мечтала покорить мир. в 18 лет ты боялась людей, никому не верила и жила под гнетом отца-алакаша. я проникся таким сочувствием к этой девочке, какого не испытывал ни к кому другому. я никогда не впрягался в чужие проблемы, не брал на себя обязательств за чужих людей, но ее, чьего имени я на тот момент все еще не знал, мне хотелось уберечь от всего. и в первую очередь от себя изначального.
несколько дней я не приближался к твоему дому. взвесив все окончательно, хотел извиниться, но ни в тот день, ни на следующий ты не выходила и не приходила домой. от добродушной соседки я узнал, что ты попала в больницу. тебе недавно исполнилось 18, но ты была полна решимости расстаться с жизнью. тебе казалось, что нельзя вырваться из того ада, в котором ты жила. отец, трудности в университете, из которого тебя могли выгнать в любую минуту, отсутствие денег и перспектив на будущее.
я долго навещал тебя, приносил фрукты и все такое прочее, что встречалось тем же молчанием, но по крайней мере не взглядом, полным панического страха. договорился с врачами, чтобы отметка о происшествии не фигурировала в дальнейшем в твоей карте. я приходил туда каждый день на протяжении месяца. и через две недели я услышал твой голос. спустя полгода нашего знакомства мы начали общаться.
я знаю, что тебе неприятны прикосновения незнакомых людей, ты любишь приятные незначительные мелочи, не терпишь шумные и многолюдные места и с большим трудом сходишься с людьми. ты знаешь, что я очень дорожу тобой, хотя и не афиширую этого. ты одна из немногих людей, которые могут позвонить мне с любого конца планеты в любое время, и я примчусь первым транспортом.ты не занимаешь позицию жертвы, тебе никто ничего не должен. и несмотря на временами бьющие через край эмоции, ты очень сильна духом. у тебя есть друзья и компания, с которыми ты проводишь много времени на улице, но никто не знает о твоей жизни ничего конкретного. да, я люблю тебя, но вряд ли сам себе в этом признаюсь. но люблю не так, как всех девушек до этого. на руках твоих остались шрамы, которые ты прикрываешь рукавами//браслетами. и впереди будет еще немало подводных камней, но будем бороться. вместе.

боюсь ронять слова, но все же, стоит знать.
История жизни моего друга.
Он всю жизнь любил женщину, которую не мог найти.

мне бы хотелось оставить имя фанни. фамилию можете поменять, но чтобы было как-то созвучно. внешность не менябельна.

я музу посвятил тебе свою.

Хороший вечер заканчивается, когда с дребезгом разлетаются стекла бара, где планировал хорошенько отметить карьерный рост друга. Можно было только предполагать, чем все закончится. Учитывая, что теперь без лишней скромности громили частную собственность, рассчитывать на хэппи энд не приходилось. Мы поспешили выйти из бара, оставив неприлично щедрые чаевые.
Когда я оказался на улице, кто-то из лысых ублюдков тут же сбил меня с ног. Видать, у парня была трудная неделя: он сразу же заломил мне руки за спину двойным нельсоном и начал размазывать мое лицо по асфальту. Я быстро понял, что сломанная шея не будет стоить моих попыток записаться в пацифисты, которые я предпринимал последние несколько месяцев. Я так не дрался с первых лет жизни в кампусе. Мы успели здорово отмудохать друг друга, прежде чем послышались сирены.
Многие побежали, но полицейские очень скоро перекрыли дорогу своими автомобилями. Я ликовал, думая, что закон будет на нашей стороне. Я действительно искреннее на это надеялся, пока не увидел дуло кольта, смотрящее мне куда-то в область переносицы. Его сжимал в руке один из молодых офицеров. И что-то мне подсказывало, что стоит мне резко дернуться, как он без раздумий нажмет на спусковой крючок.
Глаз у меня опух, так что я не мог его открыть, из разбитой скулы текла кровь, стерлась кожа на костяшках пальцев, а когда я поднялся на ноги, то увидел, что на асфальте остался кровавый отпечаток моего лица: "о" от рта и маленький росчерк глаза. Нас растолкали по машинам, похожим чем-то на автозаки, и доставили в отделение.
Нас арестовали за то, что мы были черными в пятницу вечером. Вообще-то, это не слишком тяжелое правонарушение, так что я надеялся, что нас скоро отпустят. Нужно было только подождать, пока ситуация прояснится. Но она не прояснялась.
Нас привезли сюда около полуночи. Я обратил на это внимание, потому что это было кульминацией сегодняшней ночи, когда представители закона конфисковывали телефоны и личные вещи. Это мало кому нравилось, шум был на весь участок от толпы черных. Но вообще среди задержанных мало по-настоящему буйных. Кто сумел, тот убежал. Остались наиболее пассивные или просто те, которых успели догнать. Таких меньшинство. Для меня же сегодняшняя ночь была слишком яркой.
Два с лишним часа я сидел в битком набитой людьми камере. Не помню, были ли здесь белые. В любом случае, если и были, то за них успели внести залог. Я тоже поначалу пытался спорить с копами. Говорил, что нас задержали без оснований. В какой-то момент я окончательно пренебрег рассудком и сорвался на крик с оскорблениями. Но хотя что мне терять? Без условной судимости уже не выйти.
Поначалу я беспокоился, что выпитая конская доза алкоголя не лучшим образом скажется на мне. Прошло гребаных два часа. Я трезв как стекло. Не то чтобы меня покидало терпение. Я просто не из тех людей, кто любит проводить выходные в карцерах.
Я как будто вернулся в далекое детство. Вокруг одни черные, по одну сторону клетки, а на воле белые, ближе к теплым местам. Я не скучаю по дому. Хотя как знать? Может, в данной ситуации я просто не до конца объективен.
Когда я собираюсь уже снова подняться и тряхнуть прутья решетки, чтобы копы прекратили уже этот цирк и выпустили нас из свинарника, дежурный громко и четко несколько раз называет мою фамилию. Полный радости от ощущения близости освобождения, я, как домашняя собака, рванулся к выходу. Я даже готов был выслушать и принять без проблем извинения. Но где там. Без лишних комментариев на меня нацепили наручники и рекомендовали шевелить ластами.
В неестественно светлой комнате для допросов меня уже ждали. Какая-то молодая девушка. Серьезно? Вот она коп? Пока ее друг возился с наручниками, барышня поблагодарила его. Я, сцепив зубы, молча посмотрел на белого.
- Доброй? - я смотрел на нее по сути одним глазом, расположенном на настолько побитом лице, что любому шеф-повару было бы чему поучиться у того бритоголового в искусстве приготовления отбивных. Я сел, откинулся на спинку стула и резким движением положил руки на крышку стола. Вроде как, так она не будет думать, что я из широких штанин достану узи и начну крошить стены.
Я слышал, что адвокатов могут прислать по просьбе задержанного, но, как правило, это стажеры в каких-нибудь государственных конторах. Иными словами, такому подзащитному остается только молиться, как бы адвокат не добавил срок своими действиями. Но я ни о чем таком не просил. Над чаем еще поднимался пар. Но я проигнорировал предложение. Завоеватели когда-то тоже предлагали индейцам чай.
Она изучающе просмотрела свои бумаги,подняла взгляд на меня, и я понял, что в своей голове девчонка пазл уже сложила. Что она и подтвердила своими словами. И меня это взбесило. Может, во мне говорил алкоголь, а может почти двадцать лет, прожитых в гетто. Она видит меня и уже знает, что суд в случае чего все равно признает виновным. Ее задача постараться для галочки рассмотреть те варианты, которые окажутся наиболее легкими для меня. Но если не получится, никто особо тосковать не будет.
- Какая разница, кем я работаю? - резко начал я, глядя в упор на девушку.
- 26 лет живу на пособие. Пью, курю траву, потрахиваюсь и разбиваю витрины. Если остается время, толкаю героин детям и старикам.
Я живу в этом городе почти десять лет. Говорят, что благодаря радио появились даже те, кому я симпатичен. Такие фанаты пустой болтовни в раннем эфире - скучающие белые воротнички, отправляющиеся утром на работу. И все равно нигра.
- По выходным, как сегодня, я собираю компанию своих чернокожих братьев. Мы выходим из гетто, чтобы выбивать дерьмо из белых.
На столе перед ней лежит мое личное дело. Я даже отсюда вижу чернеющие буквы "Дрейк Кинг, 1982" и так далее. С 2007 года занимаю должность радиоведущего. Я оперся локтями о столешницу и наклонился вперед.
- Ты же это слышишь? - отрывисто рявкнул бас у нее перед носом.